О памяти и скорби

Я почти не помню дедушек. Наверное потому, что они оба воевали.

Дедушка по отцу, Петр Петрович Петренко, начал воевать еще в 1940-м, с финнами (я не собираюсь за него, лейтенанта-артиллериста, обсуждать справедливость этой войны), прошел всю войну до мая 1945-го, был награжден орденами и медалями, хотя, как гласят семейные легенды, звание Героя по разнарядке не досталось, а Virtuti militari и что-то американское потеряли при оформлении в военкомате.

Дедушка по маме, Михаил Васильевич Коновалов,  с началом войны пошел в училище, воевал лейтенантом, был тяжело ранен и комиссован после ранения, награжден орденом Красной Звезды и парой медалей.

Я ничего не хочу говорить о гордости и памяти. Один мой дедушка умер от в 58 лет за 7 лет до моего рождения, другой — в свои 50, когда мне был год.

Мне бесконечно жаль, что у меня не было дедушек. Но мне кажется, что я знаю, что они ощущали 71 год назад — вместе с моими бабушками, двумя Надеждами. Нет, это не было ощущение победы над противником, как в финале соревнования, когда хочется прыгать на месте и кричать от восторга. Это было чувство облегчения и печальный вздох «Наконец-то!».

И весь смысл наших движений вокруг 8 и 9 мая может заключаться только в попытке осознать глубину печали наших бабушек и дедушек 9 мая 1945 года. И в скорби, что какое-то количество лет после этой даты мы прожили без них.