Зарисовки из жизни в селе
Представьте себе — живет семья. Не бедно, не очень богато, хозяйство большое, да и пустой земли хватает, вредные привычки водятся — ну там, выпить, что-то порушить по пьяни, с соседями поругаться, ну такое. Семья большая, несколько сыновей, да и дочки, кроткая мать и тяжелый нравом отец. И не все дети одинаковые — один сын уехал в город, выучился, приезжает редко, водки пьет мало, раньше всё с отцом спорил, а потом перестал, но видно, что не согласен.
И вдруг случается страшное. Отец с парой старших сыновей так крепко поругался с соседом, что сжег тому сарай и перенес ограду чуть ли не под двери дома. У того тоже сыновья есть, но кого-то зашибли темной ночью, а еще один в том сарае сгорел, давай разбираться, а и раньше у других соседей сараи горели, живность дохла, да и пропадал кто-то иногда. И один из сыновей даже не скрывает — ну да, мы тут главные, можем делать, что хотим, а что вы нам сделаете?
В село, понятно, журналисты понаехали, интервью берут в основном у самого пострадавшего соседа да иногда у других, и тут вдруг — глядь! — мимо камер всё время ходит тот сын, который типа ученый и с отцом несогласный был. И как только журналист какой камеру включает — этот сын тут как тут. То про судьбу самого младшего нашего братика расскажет, что, мол, и жизни не видел, никакого авторитета, кроме отца, не знал, да и вообще только на стреме стоял и надо будет горько горевать, если с ним вдруг что-то случится. То про сестер вспомнит, что женихи жениться раздумали, да и подруги бывшие пройти по улице не дают. Справедливо ли, гневно кричит сын на журналиста, что их дискриминируют по признаку фамилии, ведь не выбирали же они её при рождении?
Журналисты уже и камеры выключают при виде его, и на другой конец села уходят — так он еще пуще усердствует, как мол так, ярится, теперь вы и меня презираете и считаете таким же, как отец? Но вопросы у него риторические — уже не раз ему объясняли прямым текстом, что да, и фамилия у тебя такая же, и учился ты на отцовские деньги, и загорал на прикроенном непонятным образом лет 10 назад куске луга и вообще — когда еще тела убитых твоими братьями не остыли, пристойно очи долу опустить и устыдиться, а не хайп перед камерами ловить. А он всё продолжает — и камеру собственную себе купил, и братьев иногда тайком снимает и по окрестным селам ездит про эмпатию рассказывать. И так оно и дале будет, поскольку стыда оный не ощущает, знакомых у него полно и ни одной акулы окрест села не водится.
При написании этого текста ни один Шендерович не пострадал. Ну разве что икалось.