Опять про культуру

К сожалению, из-за ошибки на сервере не работали комментарии, поэтому приходится вести настоящую блоггерскую дискуссию на тему предыдущей записи — записями в блогах. Впрочем, комментарии я починил, так что можно будет вполне поспорить прямо тут.
Intwebit отозвался своеобразной записью:

Можно ли использовать нецензурную (а лучше сказать — ненормативную, так как понятие цензуры не применимо к частному источнику информации) лексику? Что считать нормативным, а что — нет? Споры по этим вопросам не утихают столетия. Однако давно доказано, что загонять живой язык в какие бы то ни было рамки — дело крайне непродуктивное, и даже вредное.

Если живой русский язык предоставляет удобный инструмент, позволяющий невероятно фактурно изобразить желаемую картину, в мельчайших нюансах передав не только действие и декорации, но эмоциональный настрой, то нет никакого оправдания его не использовать. В данном случае вся т.н. ненормативная лексика смотрится более чем уместно, обогащая речь, делая ее лаконичней, рельефней, понятней.

Ну, начнем с того, что я в принципе не приемлю разговоров о якобы необыкновенной точности и выразительности русского мата. Я думаю, меня поймет аудитория этого блога, если я приведу пример из области программирования — безусловный переход по метке тоже бывает необычно хорош и эффективен.
Однако речь не о том. А о том, что все тюркские народы бывшего СССР матерятся исключительно на русском. Ибо в их языках ругательства в принципе лишены той «выразительности», которой так умиляются ура-патриоты. Вы можете истолковать это как бедность языка, конечно, ваше право. Лично я не способен гордиться такой уникальностью русского языка.
Вторая же часть моей записи была воспринята как борьба с православием. Ошибаетесь. Я не борюсь с православием. Это оно почему-то постоянно хочет бороться с моим атеизмом — как действиями своих иерархов, так и бытовой нетерпимостью рядовых последователей.

В начале Грей указывает на фашистский тон записи (так, похоже мы хотим напрочь девальвировать еще один термин, печально), а далее, во втором пункте, сравнивает христианскую религию и ислам, практически сталкивая их лбами. Мол, посмотрите, а ведь христиане и сами с усами! А разве в этом нельзя углядеть “фашистский тон”?

Что же касается крестовых походов, инквизиции и староверов, то можно еще вспомнить о том, что последние случаи каннибализма (в традиционном смысле) имели место всего-то несколько десятилетий назад. Однако это не значит, что я должен перед кем-то извинятся за все племена Океании и Амазонии вместе взятые. Также я не вижу никаких причин испытывать чувство вины за то, что сделало и продолжает делать христианство. Я не участвовал в крестовых походах, не жег ведьм и староверов, я не являюсь сотрудником РПЦ или другой христианской организации, и более того, категорически их деятельность осуждаю. Так зачем тыкать в меня и тех, кто разделяет мое отношение к религии, преступлениями христианства, старыми, текущими и будущими?

Вот тут наглядно виден своеобразный логический выверт. Получается, что называть мусульман дикарями, указывая именно на их религиозную нетерпимость, вполне позволительно, а замечать, что противоположная сторона тоже имеет определенные религиозные воззрения и в них демонстрирует точно такую же нетерпимость — нет, это нельзя, не тычьте в нас пальцами и все такое. Ну да, а еще у нас разведчики, а у них шпионы. Только вот пахнут одинаково.