В очередной раз встретил выступления “экспертов” про то, что AI — это пузырь, компании глубоко убыточны, инвестиции никогда не окупятся, ну, вы тоже встречали, — и вспомнил прекрасную историю из прошлого.
На четвертом курсе института нам читал лекции по экономике железнодорожного транспорта профессор Бондаренко и на лекции, посвященной расчету окупаемости капвложений (сейчас бы сказали — “инвестиций”), рассказал о том, что он входил в рабочую группу экономистов, занимавшихся разработкой ТЭО (технико-экономического обоснования) системы “Экспресс” — автоматизированной системы продаж билетов на пассажирские поезда в СССР. Кажется, речь шла о системе “Экспресс-2”, запущенной во всесоюзном масштабе в середине 80-х годов прошлого века.
Я в последнее время практически большую часть работы делаю с использованием AI-агентов, которые при этом что-то программируют. На меня за это регулярно сердятся “настоящие” программисты, мол, я ничего не понимаю, что там AI пишет, будет масса проблем потом, кто это сможет поддерживать и вообще… Я, правда, честно отвечаю, что меня не волнует, кто это сможет поддерживать, пока с этим справляется даже нынешний AI, тем более, что большинство вещей, которые в итоге получаются — это прототипы, которые используются для разовой или нерегулярной задачи. Если в итоге станет понятно, что идея, алгоритм или последовательность операций даёт нужный результат — “правильной” разработкой займутся живые люди, которые сделают “правильный” проект. Хотя при этом я неплохо представляю, что откуда берется, что с данными происходит и как проверить итоговый результат — а вот какой алгоритм сортировки применен или как не по канонам названы методы, меня и волновать не должно, я такого и про результат работы живых людей не знаю.
Но вот случился у меня в качестве разгрузки совершенно хобби-проект, который я даже не особо долго обдумывал. Вообще не обдумывал, если честно, просто вдруг подумалось и за несколько дней проект сделался.
Певица Елка убрала из своей популярной песни слова “завтра в 7:22 я буду в Борисполе сидеть в самолете и думать о пилоте”. Теперь она поёт “завтра в 7:22 я буду лететь к тебе, сидеть в самолете и думать о пилоте”.
Получилось странно (ну, девушка летит к кому-то, а думает о пилоте, в исходном варианте никакого “тебя” и не существовало, кажется), но это у нее вышла художественная правда. Сидеть в самолете в Борисполе она больше никогда не будет. Мы, я надеюсь, как раз будем, а вот у нее в жизни больше никогда никакого Борисполя не случится.
Если вы начали использовать MCP практически сразу, как я — сходите в конфиг и удалите оттуда первые референсные серверы типа fetch и filesystem. Claude во всех видах давно умеет обращаться к более современному web-fetch, который работает через серверы Anthropic, на порядок реже банится сайтами и нормально извлекает контент. Что касается filesystem, то на Claude Desktop он еще может использоваться, а вот Claude Code гораздо лучше справляется своими силами, а MCP только занимает контекст.
Достаточно стандартная картина при установленном SuperClaude
Что подводит нас к разговору о контексте и его использовании. Любой MCP занимает место в контексте, примерно так же, как любое приложение, запущенное на смартфоне и работающее в фоне, влияет на энергопотребление и заряд батареи. Еще место в контексте занимают сообщения в сессии, файлы вида CLAUDE.md (причем как локальный в проекте, так и общий, на уровне пользователя), агенты, которые настроены в Claude Code. Если при этом поставить что-то типа прекрасного фреймворка SuperClaude и вдобавок согласиться на все предложенные дополнения, включая MCP, то получившийся Claude Code, безусловно справится с немалым количеством задач больше и лучше, чем до этого, но вот свободного контекста останется мало. Если конкретно — поскольку я по этим граблям и прошелся, — можно обнаружить, что из общего контекста в 200k токенов несколько тысяч занято системным промптом, полтора десятка тысяч — системными tools, 68k(!) — всеми MCP, и еще 25k — всеми файлами памяти, от CLAUDE.md до десятка файлов с инструкциями для компонентов SuperClaude. И для собственно сообщений чата остается лишь четверть, а то и меньше общего объема.
В общем, настоятельно рекомендую для начала удалить ненужные вам MCP — начиная с упомянутых выше fetch и filesystem. Из всего, что ставит SuperClaude, я в общем конфиге (на уровне пользователя, он загружается всегда, хоть и последним) оставил sequential-thinking, serena (рекомендую, это полностью заменяет все собственные попытки что-то сохранить в файл, чтобы потом напомнить Claude Code, чем вы занимались в прошлую сессию), tavily (веб-поиск, но не обязательно) и context7 (поиск по документации библиотек, фреймворков и так далее). Если вам нужно что-то типа chrome-tools или playwright — ничто не мешает в корне нужного проекта положить файл .mcp.json, где дописать нужные. Именно в этом проекте они и будут работать. К сожалению, отключить на уровне проекта нельзя, хотя все установщики норовят прописаться именно на user-scope.
Тот же контекст после выключения ненужных в конкретном проекте MCP серверов
Результат подобной чистки контекста вполне достойный — у меня получилось довести MCP tools до 21,5k токенов, что более чем в три раза меньше дефолтного состояния, а объем свободного контекста — до почти 95k. К сожалению, Claude автоматически резервирует 45k в качестве буфера для автосжатия сессии и это тоже не отключается.
Не забудьте, что добавляемые вручную серверы также можно добавить только для текущего проекта — для этого нужно в команде claude mcp add не указывать -s user. Но не забывайте, что в этом случае сервер все равно пропишется в дефолтном .claude.json в контексте текущего проекта, а не отдельным файлом в его директории.
К предыдущему конфигу просто добавлен github-mcp-server
P.S. Напоследок хочу показать еще одну страшную картинку полностью забитого контекста. На ней в MCP tools из приведенных 70+k токенов более 50k занимает один сервер — github_mcp_server. Очень яркий пример того, что комфорт требует компромиссов и наоборот.
После довольно долгого перерыва я включил вечером свой ноутбук. Я его не включал с февраля, когда его как компьютер в студии заменил новый Mac mini, а ездить я никуда за это время не ездил, так что смысла включать и не было.
В общем, это занятие не для слабонервных. Сам-то ноутбук — это MacBook Pro 2019 года, еще Intel, — включился и загрузился. Но дальше оказалось, что весь прикладной софт безнадежно устарел и даже не может обновиться. Напомню, речь идет не о ноутбуке, который бы я достал из залежей прошлых десятилетий, и там всё очень старое — нет, ноутбук еще в феврале имел все обновленные программы. Семь месяцев прошло.
Google Chrome сам обновиться уже не может — пришлось скачать вручную и поставить самостоятельно.
Mimestream — почтовый клиент для Gmail — оказался версии 1.6.3, предлагал обновиться до 1.7.3 , отваливался с ошибкой и вообще-то обновляться надо было до текущей 1.8.0, но тоже пришлось вручную ставить.
Но прекраснее всего (и предсказуемее) повел себя Telegram. Он тут же показал кнопку Update и выгрузился. Запустил опять — опять кнопка Update и выгрузился после нажатия. Короче, я проверил, что он обновляет — версия на февраль была 11.11, текущая 11.15 и это свидетельство гения победителей олимпиад каждый раз обновлялся на следующий билд и, видимо, собирался пройти пару десятков таких циклов. Пришлось опять-таки пойти на сайт, скачать свежую версию и поставить поверх.
Черт его знает, как мы дошли до такой эфемерности.
Немного неожиданно посмотрел довольно старый фильм — Talk Radio, который снят Оливером Стоуном в 1988 году. Фильм в биографии Стоуна не самый заметный — он пришелся между реально крутыми “Взводом”, “Wall Street”, “Рожденный 4 июля” и “The Doors” и так сильно не нашумел. Хотя сам по себе очень достойный.
Я вообще вышел на него совсем с другой стороны — попросил ChatGPT составить список фильмов и сериалов, где показана кухня радио и ТВ — мне нравится, имея любительский опыт стримов, подкастов и монтажа, разглядывать технические детали, погружаться в атмосферу студий и newsrooms. Разумеется, мне посоветовали и The Morning Show, и The Newsroom, и даже “День радио” — и Talk Radio среди прочего.
Эрик Богозян в роли главного героя — Барри Шамплейна
И я в итоге вспомнил, что году в 1990-м, когда в киосках среди газет продавались брошюрки вида “Обзор фильмов года”, как раз про этот фильм тоже было написано. Это не была рецензия — просто короткая справка о фильме с описанием сюжета. Но вот что я помню, это впечатление от описания — чувствовалось, что и его автор, и я как читатель, были изумлены необычными обстоятельствами. Ну, представьте себе — где-то в Далласе местное радио, на нем программа, где ведущему может позвонить любой желающий и поговорить в прямом эфире на любую тему. Что про это мог подумать советский юноша — да не бывает такого! Что у нас, радио нет, что ли? Мы же знаем, что туда можно написать письмо, оно туда не факт, что дойдет, но, видимо, какие-то письма доходят, иначе что читают ведущие “В рабочий полдень”? Но позвонить? Даже с гласностью это как-то плохо уживалось.
Вы понимаете, что сейчас я смотрел этот фильм и, понимая, что происходящее там совершенно нормально (да я сам такие эфиры по несколько раз в месяц делаю), я вспоминаю, как же всё было ненормально в нашей жизни 35 лет назад.
К своему здоровью я всегда относился довольно небрежно. Я всегда считал, что организм выдержит — жизнь в современных условиях достаточно тепличная, не на каторге же. В этом блоге есть текст десятилетней давности — причем с похожим названием, где я рассказываю, как занимаюсь фитнесом. На моём YouTube-канале есть ролики шестилетней давности, где я бегаю и рассказываю об этом.
Четыре года назад меня подловили с высоким давлением. Родители тоже были гипертониками, так что наследственность. Врач отправила делать анализы. Сходил в лабораторию — благо, сейчас это просто, они на каждом углу. Получил листочки с результатами и увидел много жёлтых маркеров — отклонения от нормы.
Последние несколько месяцев мы много слышим о создании национальной LLM. Эта цель была декларирована еще в феврале этого года, потом на DOU вышло интервью CTO Центра AI Excellence Дмитрия Овчаренко, а недавно прозвучало заявление министра цифровой трансформации Михаила Федорова, в котором даже был назван срок запуска первой версии LLM — конец этого года.
Все это время в любой дискуссии непременно встает вопрос — «А вообще нужна ли национальная LLM? Какова цель ее создания? Как ее можно будет использовать? Зачем ее создавать при наличии многих уже существующих моделей достаточно высокого уровня?». К сожалению, ответы представителей государства — это какая-то смесь технологических, безопасностных и политических аргументов, где последние занимают значительное, если не первое, место.
В один день с Оззи от нас ушел Джордж Койманс — легендарный основатель и гитарист Golden Earring, одной из лучших групп Нидерландов. Любители рока помнят их “Radar Love” и очень многие знают песню “Going to the Run”, которую в достаточно совковой манере сняла “Ария”.
Джордж несколько лет страдал от ALS (боковой миотрофический склероз) и группа готовилась дать последний концерт 30 января 2026 года, все сборы от которого должны были пойти в фонд исследований этой болезни. Впрочем, участие Джорджа в концерте и так не планировалось, так что, возможно, он состоится все равно.
Взаимодействие с LLM иногда оборачивается непредсказуемо. Вчера, вспомнив про функцию в MyHeritage, которая раскрашивает старые фото, (и попробовав обработать пару фотографий), я решил поинтересоваться у AI, а есть ли другие варианты и вообще хорошие модели, которые это умеют делать.
ChatGPT был конкретен — возьмите GFP-GAN и DeOldify потому-то и потому-то.
Как многие знают, я по образованию железнодорожник, и об этом легко догадаться, поскольку регулярно я что-то такое про железную дорогу пишу.
Сейчас хочется поговорить в очередной раз про российские железные дороги, тем более что у них продолжает падать погрузка, и как это все связано с одной интересной компьютерной системой, которая им в этом помогает.
Статистика выходит неумолимой.
Показатели погрузки на сети РЖД
На протяжении 19 месяцев подряд погрузка на сети российских железных дорог падает, и апрель 2025 года тоже не стал исключением. Я уже писал как-то, что причин тому несколько.
Сегодня Skype окончательно уходит в историю, уступая место Microsoft Teams. Запущенный в 2003 году в Люксембурге, Skype стал одной из первых платформ, предложившей бесплатные голосовые звонки через интернет, а вскоре добавил и видеосвязь. Ключевой особенностью при этом было использование собственных кодеков и технологий маршрутизации, позволявших осуществлять звонки с приемлемым качеством даже при медленных линиях — я, помнится, созванивался даже через модемное соединение в 45 кБит/с, а официальным минимумом значилась скорость 33600.
На пике популярности в 2016 году сервисом пользовались 300 миллионов человек ежемесячно.
Skype пережил несколько смен владельцев — от eBay, купившей его за $2,6 млрд в 2005 году, до Microsoft, заплатившей $8,5 млрд в 2011-м. Но конкуренты вроде WhatsApp, Discord и Slack постепенно отбирали пользователей. Даже пандемия, когда Skype увидел рост до 40 миллионов ежедневных пользователей, не спасла сервис — Zoom и Teams быстро обошли его.
Я по такому случаю запустил в последний раз Skype, позвонил на тестовый номер echo123, передал привет всем — и получил баннер, что сервис закрыт. Прощай!
Full disclosure:Этот текст комментирует интервью одного из руководителей Минцифры Украины в области AI. Я участвовал в конкурсе на должность Chief AI Officer, который полгода назад проводило Минцифры.
На ДОУ опубликовано интервью с Дмитрием Овчаренко, CTO центра AI, недавно организованного Министерство цифровой трансформации, посвященное в основном вопросу разработки национальной LLM. Эта разработка была анонсирована при запуске центра и, честно скажу, сразу вызвала у меня недоумение. Интервью это недоумение совершенно не развеяло, скорее усилило.
