Свобода для журналиста равна анархии

Не раз убеждался, что украинские журналисты — по крайней мере, пишушие на политические темы, — имеют весьма своеобразное представление о своих правах. Им регулярно кажется, что достаточно назваться журналистом и тогда человек будет автоматически освобожден от массы гражданских обязанностей. А если вдруг их попросят эти обязанности выполнить, то всегда можно завопить о наступлении на свободу слова.
Вот, пожалуйста:

Журналист «Украинской правды» Сергей Лещенко в понедельник утром с применением процедуры силового привода был доставлен на допрос в деле об отравлении Виктора Ющенко.

Повестка о вызове на допрос на 10 утра понедельника журналисту не вручалась.

До этого Сергею трижды передавались повестки на допрос – в пятницу и два раза в субботу.

Следователи прокуратуры, которые звонили по телефону в УП, подчеркивали экстренную необходимость допросить журналиста.

Тем не менее, Лещенко не смог явиться в прокуратуру, поскольку в пятницу освещал события в парламенте после внезапного объявления вопроса о недоверии правительства Тимошенко.

В субботу Сергей работал на съезде «ЕЦ», его статью об этом событии читайте позже на «Украинской правде».

Человека трижды вызывали на допрос в качестве свидетеля. Трижды человек наплевал на свою гражданскую обязанность. Кстати, я ошибаюсь, или это именно «Украинская правда» в свое время изрядно поосвещала тему с непрохождением Ющенко экспертизы?
Вообще-то да — насколько мне известно, самый бесправный человек в процессуальной практике это свидетель. Если человека вызвали в качестве свидетеля по уголовному делу, то он не имеет права отказаться отвечать на вопросы, не имеет права на адвоката и так далее. Что ну никак не освобождает конкретного гражданина от обязанности явиться по повестке в прокуратуру и сообщить следствию необходимую информацию. При желании, если гражданин объяснит следователю, что его не отпускали с работы, следователь может поднять вопрос о препятствовании следствию со стороны редакции «Украинской правды». И будет прав — dura lex, sed lex.